02.01.2010 в 06:14
Пишет Raona:Сон о белом тигре
Тема снов уже давно грызет авторский мозг. Когда-то это собиралось стать одним из цикла драбблов про сны Ичиго, но я как всегда ленюсь что-то разворачивать.
И раз уж тигр символ наступившего года, то пусть будет тут.
Название: Сон о белом тигре
Рейтинг: G
Персонажи: Ичиго, кагбэ Хичиго мелькают Кон и Ренджи.
Жанр: хммм…
Дисклеймер: Персонажи – Кубо. Сон с тигром – мой собственный.
От автора: Сон рыжика списан с собственного большей частью. Мой тигр был самый обычный, совсем не белый и глаза у него были изумрудные. Из любви к искусству и некоему белобрысому существу внешность зверюги была изменена.
Предупреждения: ООС. Сюрненько.
...Закат растекался по городу жидким золотом. Облака, облепившие небо так плотно, что солнца не было видно, казались накаленными добела, светились изнутри. Ичиго зевнул. Закат был красив и он бы даже вышел погулять к реке. Было совсем не поздно, часов десять. Но выматывающая тренировка у вайзардов давала о себе знать. Тело ныло, словно было тщательно растоптано кем-то большим и тяжелым. Ныла душа. По ней протопталось своими эфемерными ногами осознание. Гадкое, болезненное, паршивое в своей неотвратимости осознание: он никогда не сможет избавиться от пустого внутри. Это сказал ему Хирако, сказал так буднично и спокойно, словно и не понимал, что это значит, за это Ичиго на него порядком разозлился. С того самого дня, как он победил опасную тварь, изводившую его день за днем, в нем поселился крохотный зародыш страха. Он не мешал, никак не давал о себе знать, просто был и все тут. Пустой же вел себя удивительно тихо, послушно позволял пользоваться своей силой. Зародыш лениво шевелился, когда Ичиго вспоминал про холлоу и про его молчание. Невидимый враг куда хуже видимого, плюющего тебе в лицо оскорбления и уничижающие речи. Невидимый враг мог выскочить откуда угодно, когда угодно.
- Ерунда это все, – вслух самому себе ответил Куросаки, потянувшись.
Солнце садилось за огненным океаном облаков все ниже, отчего те становились еще более насыщенно-оранжевыми. Теплый ветер чинно колыхал зеленое полотно занавески. Сидя на кровати и поставив локти на подоконник, Ичиго наблюдал за тем, как небо медленно меняет краски. Чуть влажный ветер успокаивал, почти убаюкивал, и усталость вдруг перестала быть раздражающей и гнетущей. Голову уже качало, а глаза слипались. Кон, возившийся в его школьной сумке, ворчал и ворчание это действовало усыпляюще. Уложив отяжелевшую голову на сложенные руки, Ичиго прикрыл глаза, все еще глядя на огненные узоры в небе.
- Это ты о чем? – поинтересовался Кон, вылезая из портфеля, держа в плюшевых лапах ручку.
Ответом ему была тишина. Дыхание Ичиго было глубоким и мерным, рыжие ресницы чуть подрагивали во сне.
Вода теплая, а над тускло переливающейся рябью озера стелился прозрачная дымка тумана. Солнце уже давным-давно село или же еще не встало, и краски приглушены. Ичиго сидит на берегу, а ноги его у самой кромки, пятки лижет теплая вода. Голова воздушно пуста. Откуда-то из далека доносятся голоса людей и детский смех, еле слышный плеск и Ичиго удивленно думает, что тут могут делать люди, хотя сам не понимает, чем именно так удивительна эта мысль. Наверное, потому что озеро немного пугает его. Дымка тумана движется над водой, так, словно живет своей собственной жизнью, ведь ветра совсем нет, но рваные края полупрозрачной белизны плывут куда-то неспешно и завораживающе. Вода же в озере похожа на ртуть: плотная, переливающаяся серебром в мутном свете и даже там, у самой кромки, дна не видно за ее темно-серым краем. Целое озеро ртути, укрытое клубами белой влаги.
Ичиго сидит, не двигаясь, лишь подтянув ноги к себе ближе, чтобы ртутная жидкость не касалась его. Смех и крики на далеком берегу не стихают, не умолкают, существуя фоном к неспешному течению тумана.
Это сон, думает Ичиго и улыбается. Странный, неподвижный сон. Стена камышей колет высокое, бесцветное небо частоколом игл, отбрасывая дрожащую тень на поверхность воды.
Он не знает, сколько уже сидит так неподвижно, когда за спиной слышится шорох. Обернувшись, Ичиго распахивает изумленные глаза. На него смотрит огромный тигр. Белоснежную шкуру зверя расчерчивают черные полосы, а огромные лапы ступают тяжело, но почти беззвучно.
У тигра янтарные глаза с узкой расселиной зрачка.
Тигр делает шаг к нему, и Ичиго, весь подобравшись, ждет, что будет дальше. Кошачьи глаза следят за ним внимательно, и зверь снова поднимает огромную лапу. Такой лапой можно запросто убить, отстраненно решает Куросаки. Она одна куда больше обеих его сложенных ладоней, и когда опускается на песок, сквозь белый мех пробиваются острые кончики черных когтей.
- Привет, – говорит Ичиго тигру.
Тигр молчит в ответ, хотя ему кажется, все прекрасно понимает, щурит на него свой острый взгляд. Подходит совсем близко, и теперь морда хищника напротив лица Ичиго, и глубокие выдохи шевелят челку.
- Ты откуда тут взялся?
Парень понимает, что не услышит в ответ, но молчание слишком неловкое. Уж лучше говорить, не слыша ответа, и знать, что тебя поймут, чем молчать в этой застывшей на веки реальности. Собственный голос звучит пронзительно громко, с коротким эхо. Тигр облизывает черный кожаный нос, обнажив на секунду желтоватые клыки и отвернувшись от Ичиго, ложится рядом, вытянув огромные лапы перед собой. Как очень большой кот. Куросаки улыбается. Зверь может и должен пугать, но это его сон и страха совсем нет. Наоборот, хочется зарыться пальцами в густую черно-белую шерсть, прижаться к теплому боку животного. Крики людей тут чужеродны, а вот появившийся ниоткуда хищник кажется близким, правильным. Молчаливый страж. Или друг?
- Как думаешь, где мы?
Голова чуть поворачивается в сторону мальчишки и тигр фыркает насмешливо.
- Да я знаю, что ты не можешь ответить, – смущенно отмахивается от насмешки Ичиго. – Но ты же все понимаешь, правда?
В ответ зверь широко зевает и укладывает голову на лапы. Желание прикоснуться к белоснежному меху навязчиво и не отступает, и, не выдержав, Ичиго спрашивает, занеся над головой тигра руку:
- Можно?
Желтые глаза лениво скашиваются в его сторону, прикрываются, и рука опускается. Мех густой и чуть жестковатый, пальцы зарываются глубже, медленно перебивая его. Зверь довольно вздыхает, пошевелив песчинки перед собой. Округлые уши с темной каймой смешно дергаются, когда Ичиго задевает их, и он смеется тихо. Тигр снова фыркает и, приподнявшись, толкает руку вверх, но не скидывает ее.
Прикосновения меха ласкают кожу и парень, поддавшись порыву, придвигается ближе и обнимает шею зверя, прижимаясь щекой. Он не видит, как довольно щурятся янтарные глаза, потому что сам жмурится довольно. Шерсть щекочет нос, теплый бок согревает, успокаивая, и Куросаки кажется, что вот так можно сидеть вечно, теряя счет дням и ночам. Спокойствие и ощущение полной безопасности, так давно утерянное им, окутывает, готовое поглотить любые зачатки тревожных мыслей.
Неожиданно тигр, коротко рыкнув, поднимается с песка, скидывая тем самым разочарованного Ичиго.
- Ты чего? – почти обиженно спрашивает он, на что хищник лишь дергает полосатым хвостом.
Лапы переступают бесшумно и с тихим плеском погружаются в кромку ртутного озера. Голова зверя поворачивается, выжидающе смотрят желтые глаза.
- Оно мне не нравится, – морщится Ичиго. – На ртуть похоже.
Он не знает точно, как могут выглядеть и выглядят ли вообще ртутные пары, но этот оживший туман…
Короткий взмах и хвост раздраженно проходится по песку. Если приглядеться к озеру, не такое уж оно и страшное, тем более, если рядом с ним будет сильный зверь. Парень встает и идет вслед за тигром. Ртутные воды обступают, пропитывают одежду, прохладной касаясь кожи. Футболку он стянул, а джинсы почему-то нет.
Нет, озеро совсем не страшное. Под ногами теряется песчаное дно, но Ичиго уверенно плывет вслед за тигром, вдыхая полной грудью промозглую влагу. В тумане ничего не разобрать, да и ему все равно, пока перед собой он видит широкую полосатую спину, чувствует, как мощные лапы перебирают под собой воду. Разве тигры плавают? Впрочем, ему быстро становится не до этого.
Время здесь застыло.
Время здесь уснуло, как и сам настоящий Ичиго где-то далеко.
Осталось только движение и отточенные до остроты ощущения. Густая, почти нежная прохлада воды. Чувство уверенности и какой-то невидимой поддержки. Тишина, разрываемая размеренными всплесками, звенящими и четкими. Сырой запах воды, чуточку с зеленью тины.
Ичиго постепенно забывает где он, кто он, остается только суженный до чувств и неярких красок мир вокруг.
Время здесь утратило свое значение, свою суть.
Выбравшись на берег, он раскидывает руки в стороны, разлегшись на песке, колющем спину. Бесцветное небо – купол, защищающий от так и не проснувшегося солнца. Не моргая, Ичиго смотрит на него. Тигр встряхивается, разметав вокруг себя мириады брызг, и укладывается рядом. Так, чтобы рука Ичиго могла свободно дотянуться до мокрой шерсти. Мальчишка тут же принимается перебирать ее, не отрываясь глядя на монохромный купол, лишенный прожилок облаков.
Так бы могли проходить одна бесконечность за другой, но пропавшие голоса и детский смех, такой надоедливый, накатывают вновь и становятся все громче.
Хорошее не может длиться вечно, думает Ичиго и, приподнявшись на локтях, прислушивается, а потом, повернув голову к лежащему рядом зверю, спрашивает:
- Я просыпаюсь, да?
И тигр прикрывает глаза, как-то устало, даже кажется, нехотя соглашаясь. Да, сон не может быть слишком долгим.
Огорчение и чувство скорой потери заставляют Ичиго хмуриться.
- Мы встретимся еще?
Тигр встает с песка и, потянувшись, смотрит на него своими янтарными, удивительно цветными для этого мира или сна, глазами.
- Приходи снова, – говорит Ичиго, глядя прямо в них. – Я буду ждать в следующий раз, если снова тут окажусь.
Он действительно будет ждать, он знает это, потому что нарастающий гул крадет то чувство покоя и за редкой стеной из темно-зеленого камыша мерещатся силуэты, неясные и пугающие.
- Приходи, – повторяет он, и тигр облизывается и кивает ему. Перед тем, как все сливается в сплошную нелепицу звуков и оттенков серого, Ичиго ловит последний взгляд тигриных глаз и тот кажется ему до боли знакомым и совсем не тигриным.
- Ичиго, чтоб тебя, просыпайся!
Распахнув глаза, Куросаки сонно моргает, пытаясь вглядеться в темноту перед собой. Постепенно в ней проступают светлые пятна и очертания улицы. Чья-то рука трясет его.
- Эй, Ичиго, да проснись ты наконец! – возмущенно бубнит Ренджи, продолжа трясти его. – Кто же спит сидя, да еще и на подоконнике?
- Я, – спросонья хрипло отвечает Ичиго. – А я что, заснул?
- Нет, я просто так уже четверть часа пинаю твою тушку, а ты прикидываешься.
Рука исчезает и теперь, когда сон спал окончательно, Ичиго ощущает, как затекло тело, скривившееся в неудобной позе.
Закат давно погас, а из окна тянет зябкой ночной прохладой. Поежившись, парень расправляет ноющие руки и ноги, чувствуя, как сотни крохотных иголочек противно покалывают их.
- А ты вообще чего тут делаешь?
Ренджи, фыркнув, качает головой.
- Видать сильно тебя сегодня приложили. Дежурим мы. Как и каждую ночь. А ты тут спишь, как убитый.
- Что, правда так крепко? – зевая, спрашивает Куросаки.
В голове витают обрывки сна. Он запомнил его не совсем четко, но желтые кошачьи глаза, горящие прямо напротив, надо еще постараться забыть. В памяти четко всплывают лишь ощущения, такие почти сладкие и далекие и даже последнее разочарование, когда сон подходил к концу. На секунду ему мерещится, что по руке проходится мягкость меха, он кидает взгляд к своим ногам, но не находит ожидаемой полосатой, черно-белой спины.
- Я уже начал думать, что ты тихо окочурился после своих этих специальных тренировок.
Ичиго улыбается. Не словам Ренджи, а миражу.
- Просто устал, – жмет он плечами и вновь зевает. – Сон хороший приснился.
- Это какой такой? – щурится Абараи с любопытством.
- Такой. Спокойный.
Все еще потягиваясь на ходу, он нащупывает в кармане печать и прикладывает ее к груди. Собственное тело оседает безжизненно к ногам. Не дожидаясь, Ренджи вскочив на подоконник, ныряет в темноту, буркнув «Догоняй!».
Странно, а фонарь не работает.
- Ичиго.
Полу хакама что-то настойчиво теребит.
- Чего тебе, Кон? – вздохнув, Куросаки берет в руки плющевого льва. – Тело не дам и не надейся.
- Жмот, – кривится плюшевая морда. – Но я не об этом.
- Ну, говори быстрее, а то этот оболтус опять все самое интересное себе заберет.
- Ичиго, – почти шепчет душа плюс. – Пока ты спал… я почувствовал…ну… твоя реяцу…
- Да говорит ты толком.
Кон оглядывает быстрым взглядом комнату и еще тише продолжает, вздохнув поглубже.
- Реяцу. Она изменилась сильно. Как у пустого стала… Я даже подумал, что кто-то пробрался сюда… а ты спал спокойно и улыбался как полный придурок.
- Сам ты идиот! – рявкает Ичиго и запускает плюшевую игрушку в шкаф.
С коротким вскриком и последующим нытьем, тот падает на пол, спружинив о дверцу.
Зародыш страха, в чудесном сне совершенно забытый, скребется противно. Ничего не желая объяснять и говорить вообще, Куросаки вылетает в окно.
Чертов Ренджи, разбудивший его так не вовремя.
Вместе со страхом внутри робко, коротким прикосновением тепла, возникает надежда, что белый тигр с янтарными глазами вернется в его сны вновь.
URL записиТема снов уже давно грызет авторский мозг. Когда-то это собиралось стать одним из цикла драбблов про сны Ичиго, но я как всегда ленюсь что-то разворачивать.
И раз уж тигр символ наступившего года, то пусть будет тут.
Название: Сон о белом тигре
Рейтинг: G
Персонажи: Ичиго, кагбэ Хичиго мелькают Кон и Ренджи.
Жанр: хммм…
Дисклеймер: Персонажи – Кубо. Сон с тигром – мой собственный.
От автора: Сон рыжика списан с собственного большей частью. Мой тигр был самый обычный, совсем не белый и глаза у него были изумрудные. Из любви к искусству и некоему белобрысому существу внешность зверюги была изменена.
Предупреждения: ООС. Сюрненько.
...Закат растекался по городу жидким золотом. Облака, облепившие небо так плотно, что солнца не было видно, казались накаленными добела, светились изнутри. Ичиго зевнул. Закат был красив и он бы даже вышел погулять к реке. Было совсем не поздно, часов десять. Но выматывающая тренировка у вайзардов давала о себе знать. Тело ныло, словно было тщательно растоптано кем-то большим и тяжелым. Ныла душа. По ней протопталось своими эфемерными ногами осознание. Гадкое, болезненное, паршивое в своей неотвратимости осознание: он никогда не сможет избавиться от пустого внутри. Это сказал ему Хирако, сказал так буднично и спокойно, словно и не понимал, что это значит, за это Ичиго на него порядком разозлился. С того самого дня, как он победил опасную тварь, изводившую его день за днем, в нем поселился крохотный зародыш страха. Он не мешал, никак не давал о себе знать, просто был и все тут. Пустой же вел себя удивительно тихо, послушно позволял пользоваться своей силой. Зародыш лениво шевелился, когда Ичиго вспоминал про холлоу и про его молчание. Невидимый враг куда хуже видимого, плюющего тебе в лицо оскорбления и уничижающие речи. Невидимый враг мог выскочить откуда угодно, когда угодно.
- Ерунда это все, – вслух самому себе ответил Куросаки, потянувшись.
Солнце садилось за огненным океаном облаков все ниже, отчего те становились еще более насыщенно-оранжевыми. Теплый ветер чинно колыхал зеленое полотно занавески. Сидя на кровати и поставив локти на подоконник, Ичиго наблюдал за тем, как небо медленно меняет краски. Чуть влажный ветер успокаивал, почти убаюкивал, и усталость вдруг перестала быть раздражающей и гнетущей. Голову уже качало, а глаза слипались. Кон, возившийся в его школьной сумке, ворчал и ворчание это действовало усыпляюще. Уложив отяжелевшую голову на сложенные руки, Ичиго прикрыл глаза, все еще глядя на огненные узоры в небе.
- Это ты о чем? – поинтересовался Кон, вылезая из портфеля, держа в плюшевых лапах ручку.
Ответом ему была тишина. Дыхание Ичиго было глубоким и мерным, рыжие ресницы чуть подрагивали во сне.
Вода теплая, а над тускло переливающейся рябью озера стелился прозрачная дымка тумана. Солнце уже давным-давно село или же еще не встало, и краски приглушены. Ичиго сидит на берегу, а ноги его у самой кромки, пятки лижет теплая вода. Голова воздушно пуста. Откуда-то из далека доносятся голоса людей и детский смех, еле слышный плеск и Ичиго удивленно думает, что тут могут делать люди, хотя сам не понимает, чем именно так удивительна эта мысль. Наверное, потому что озеро немного пугает его. Дымка тумана движется над водой, так, словно живет своей собственной жизнью, ведь ветра совсем нет, но рваные края полупрозрачной белизны плывут куда-то неспешно и завораживающе. Вода же в озере похожа на ртуть: плотная, переливающаяся серебром в мутном свете и даже там, у самой кромки, дна не видно за ее темно-серым краем. Целое озеро ртути, укрытое клубами белой влаги.
Ичиго сидит, не двигаясь, лишь подтянув ноги к себе ближе, чтобы ртутная жидкость не касалась его. Смех и крики на далеком берегу не стихают, не умолкают, существуя фоном к неспешному течению тумана.
Это сон, думает Ичиго и улыбается. Странный, неподвижный сон. Стена камышей колет высокое, бесцветное небо частоколом игл, отбрасывая дрожащую тень на поверхность воды.
Он не знает, сколько уже сидит так неподвижно, когда за спиной слышится шорох. Обернувшись, Ичиго распахивает изумленные глаза. На него смотрит огромный тигр. Белоснежную шкуру зверя расчерчивают черные полосы, а огромные лапы ступают тяжело, но почти беззвучно.
У тигра янтарные глаза с узкой расселиной зрачка.
Тигр делает шаг к нему, и Ичиго, весь подобравшись, ждет, что будет дальше. Кошачьи глаза следят за ним внимательно, и зверь снова поднимает огромную лапу. Такой лапой можно запросто убить, отстраненно решает Куросаки. Она одна куда больше обеих его сложенных ладоней, и когда опускается на песок, сквозь белый мех пробиваются острые кончики черных когтей.
- Привет, – говорит Ичиго тигру.
Тигр молчит в ответ, хотя ему кажется, все прекрасно понимает, щурит на него свой острый взгляд. Подходит совсем близко, и теперь морда хищника напротив лица Ичиго, и глубокие выдохи шевелят челку.
- Ты откуда тут взялся?
Парень понимает, что не услышит в ответ, но молчание слишком неловкое. Уж лучше говорить, не слыша ответа, и знать, что тебя поймут, чем молчать в этой застывшей на веки реальности. Собственный голос звучит пронзительно громко, с коротким эхо. Тигр облизывает черный кожаный нос, обнажив на секунду желтоватые клыки и отвернувшись от Ичиго, ложится рядом, вытянув огромные лапы перед собой. Как очень большой кот. Куросаки улыбается. Зверь может и должен пугать, но это его сон и страха совсем нет. Наоборот, хочется зарыться пальцами в густую черно-белую шерсть, прижаться к теплому боку животного. Крики людей тут чужеродны, а вот появившийся ниоткуда хищник кажется близким, правильным. Молчаливый страж. Или друг?
- Как думаешь, где мы?
Голова чуть поворачивается в сторону мальчишки и тигр фыркает насмешливо.
- Да я знаю, что ты не можешь ответить, – смущенно отмахивается от насмешки Ичиго. – Но ты же все понимаешь, правда?
В ответ зверь широко зевает и укладывает голову на лапы. Желание прикоснуться к белоснежному меху навязчиво и не отступает, и, не выдержав, Ичиго спрашивает, занеся над головой тигра руку:
- Можно?
Желтые глаза лениво скашиваются в его сторону, прикрываются, и рука опускается. Мех густой и чуть жестковатый, пальцы зарываются глубже, медленно перебивая его. Зверь довольно вздыхает, пошевелив песчинки перед собой. Округлые уши с темной каймой смешно дергаются, когда Ичиго задевает их, и он смеется тихо. Тигр снова фыркает и, приподнявшись, толкает руку вверх, но не скидывает ее.
Прикосновения меха ласкают кожу и парень, поддавшись порыву, придвигается ближе и обнимает шею зверя, прижимаясь щекой. Он не видит, как довольно щурятся янтарные глаза, потому что сам жмурится довольно. Шерсть щекочет нос, теплый бок согревает, успокаивая, и Куросаки кажется, что вот так можно сидеть вечно, теряя счет дням и ночам. Спокойствие и ощущение полной безопасности, так давно утерянное им, окутывает, готовое поглотить любые зачатки тревожных мыслей.
Неожиданно тигр, коротко рыкнув, поднимается с песка, скидывая тем самым разочарованного Ичиго.
- Ты чего? – почти обиженно спрашивает он, на что хищник лишь дергает полосатым хвостом.
Лапы переступают бесшумно и с тихим плеском погружаются в кромку ртутного озера. Голова зверя поворачивается, выжидающе смотрят желтые глаза.
- Оно мне не нравится, – морщится Ичиго. – На ртуть похоже.
Он не знает точно, как могут выглядеть и выглядят ли вообще ртутные пары, но этот оживший туман…
Короткий взмах и хвост раздраженно проходится по песку. Если приглядеться к озеру, не такое уж оно и страшное, тем более, если рядом с ним будет сильный зверь. Парень встает и идет вслед за тигром. Ртутные воды обступают, пропитывают одежду, прохладной касаясь кожи. Футболку он стянул, а джинсы почему-то нет.
Нет, озеро совсем не страшное. Под ногами теряется песчаное дно, но Ичиго уверенно плывет вслед за тигром, вдыхая полной грудью промозглую влагу. В тумане ничего не разобрать, да и ему все равно, пока перед собой он видит широкую полосатую спину, чувствует, как мощные лапы перебирают под собой воду. Разве тигры плавают? Впрочем, ему быстро становится не до этого.
Время здесь застыло.
Время здесь уснуло, как и сам настоящий Ичиго где-то далеко.
Осталось только движение и отточенные до остроты ощущения. Густая, почти нежная прохлада воды. Чувство уверенности и какой-то невидимой поддержки. Тишина, разрываемая размеренными всплесками, звенящими и четкими. Сырой запах воды, чуточку с зеленью тины.
Ичиго постепенно забывает где он, кто он, остается только суженный до чувств и неярких красок мир вокруг.
Время здесь утратило свое значение, свою суть.
Выбравшись на берег, он раскидывает руки в стороны, разлегшись на песке, колющем спину. Бесцветное небо – купол, защищающий от так и не проснувшегося солнца. Не моргая, Ичиго смотрит на него. Тигр встряхивается, разметав вокруг себя мириады брызг, и укладывается рядом. Так, чтобы рука Ичиго могла свободно дотянуться до мокрой шерсти. Мальчишка тут же принимается перебирать ее, не отрываясь глядя на монохромный купол, лишенный прожилок облаков.
Так бы могли проходить одна бесконечность за другой, но пропавшие голоса и детский смех, такой надоедливый, накатывают вновь и становятся все громче.
Хорошее не может длиться вечно, думает Ичиго и, приподнявшись на локтях, прислушивается, а потом, повернув голову к лежащему рядом зверю, спрашивает:
- Я просыпаюсь, да?
И тигр прикрывает глаза, как-то устало, даже кажется, нехотя соглашаясь. Да, сон не может быть слишком долгим.
Огорчение и чувство скорой потери заставляют Ичиго хмуриться.
- Мы встретимся еще?
Тигр встает с песка и, потянувшись, смотрит на него своими янтарными, удивительно цветными для этого мира или сна, глазами.
- Приходи снова, – говорит Ичиго, глядя прямо в них. – Я буду ждать в следующий раз, если снова тут окажусь.
Он действительно будет ждать, он знает это, потому что нарастающий гул крадет то чувство покоя и за редкой стеной из темно-зеленого камыша мерещатся силуэты, неясные и пугающие.
- Приходи, – повторяет он, и тигр облизывается и кивает ему. Перед тем, как все сливается в сплошную нелепицу звуков и оттенков серого, Ичиго ловит последний взгляд тигриных глаз и тот кажется ему до боли знакомым и совсем не тигриным.
- Ичиго, чтоб тебя, просыпайся!
Распахнув глаза, Куросаки сонно моргает, пытаясь вглядеться в темноту перед собой. Постепенно в ней проступают светлые пятна и очертания улицы. Чья-то рука трясет его.
- Эй, Ичиго, да проснись ты наконец! – возмущенно бубнит Ренджи, продолжа трясти его. – Кто же спит сидя, да еще и на подоконнике?
- Я, – спросонья хрипло отвечает Ичиго. – А я что, заснул?
- Нет, я просто так уже четверть часа пинаю твою тушку, а ты прикидываешься.
Рука исчезает и теперь, когда сон спал окончательно, Ичиго ощущает, как затекло тело, скривившееся в неудобной позе.
Закат давно погас, а из окна тянет зябкой ночной прохладой. Поежившись, парень расправляет ноющие руки и ноги, чувствуя, как сотни крохотных иголочек противно покалывают их.
- А ты вообще чего тут делаешь?
Ренджи, фыркнув, качает головой.
- Видать сильно тебя сегодня приложили. Дежурим мы. Как и каждую ночь. А ты тут спишь, как убитый.
- Что, правда так крепко? – зевая, спрашивает Куросаки.
В голове витают обрывки сна. Он запомнил его не совсем четко, но желтые кошачьи глаза, горящие прямо напротив, надо еще постараться забыть. В памяти четко всплывают лишь ощущения, такие почти сладкие и далекие и даже последнее разочарование, когда сон подходил к концу. На секунду ему мерещится, что по руке проходится мягкость меха, он кидает взгляд к своим ногам, но не находит ожидаемой полосатой, черно-белой спины.
- Я уже начал думать, что ты тихо окочурился после своих этих специальных тренировок.
Ичиго улыбается. Не словам Ренджи, а миражу.
- Просто устал, – жмет он плечами и вновь зевает. – Сон хороший приснился.
- Это какой такой? – щурится Абараи с любопытством.
- Такой. Спокойный.
Все еще потягиваясь на ходу, он нащупывает в кармане печать и прикладывает ее к груди. Собственное тело оседает безжизненно к ногам. Не дожидаясь, Ренджи вскочив на подоконник, ныряет в темноту, буркнув «Догоняй!».
Странно, а фонарь не работает.
- Ичиго.
Полу хакама что-то настойчиво теребит.
- Чего тебе, Кон? – вздохнув, Куросаки берет в руки плющевого льва. – Тело не дам и не надейся.
- Жмот, – кривится плюшевая морда. – Но я не об этом.
- Ну, говори быстрее, а то этот оболтус опять все самое интересное себе заберет.
- Ичиго, – почти шепчет душа плюс. – Пока ты спал… я почувствовал…ну… твоя реяцу…
- Да говорит ты толком.
Кон оглядывает быстрым взглядом комнату и еще тише продолжает, вздохнув поглубже.
- Реяцу. Она изменилась сильно. Как у пустого стала… Я даже подумал, что кто-то пробрался сюда… а ты спал спокойно и улыбался как полный придурок.
- Сам ты идиот! – рявкает Ичиго и запускает плюшевую игрушку в шкаф.
С коротким вскриком и последующим нытьем, тот падает на пол, спружинив о дверцу.
Зародыш страха, в чудесном сне совершенно забытый, скребется противно. Ничего не желая объяснять и говорить вообще, Куросаки вылетает в окно.
Чертов Ренджи, разбудивший его так не вовремя.
Вместе со страхом внутри робко, коротким прикосновением тепла, возникает надежда, что белый тигр с янтарными глазами вернется в его сны вновь.